73 года назад закончилась Великая Отечественная война. Сегодня фронтовиков осталось совсем мало. И тем ценнее их воспоминания о событиях 1941–1945-х годов. О своих фронтовых буднях рассказывает заслуженный ветеран Нижегородской области Александр Сергеевич Боряков.
Справка:
Александр Сергеевич Боряков родился в 1923 году в Сергачском районе. 15 августа 1941 года, в день своего 18-летия, Александр Сергеевич добровольцем ушел в ряды Красной Армии. Зачислен на курсы военных радистов в городе Елабуге, по окончании которых в ноябре того же года был направлен на фронт под город Тулу. Участвовал в оборонительных операциях, а затем в контрнаступлении и освобождении городов и сёл Подмосковья. Далее — Калининский фронт, Курская Дуга, Финляндия… Победу Александр Сергеевич встретил в Кировской области, где проходил лечение после ранения. Войну закончил в звании старшего лейтенанта. Награждён боевыми наградами — орденом Красной Звезды, орденом Отечественной войны II степени, медалью за Победу над Германией, в мирные годы к ним добавились и другие награды.
С 1946 по 1952 годы работал в органах государственной безопасности Крымской области на спецобъекте. В его компетенцию входила организация встреч и охрана иностранных делегаций. В мае 1954 года Александр Сергеевич принят на работу в Кстовский РК КПСС. 20 июля 1963 года был назначен на должность директора Кстовского хлебозавода, где проработал 23 года и в августе 1986 года уволился в связи с выходом на пенсию.
О начале войны
«22 июня 1941 года разделило жизнь на «до» и «после». Мы, тогда еще совсем мальчишки, рвались на фронт. Я еле дождался своего 18-летия и сразу же, в августе 41-го пошел добровольцем в Красную армию. Получил направление на курсы военных радистов в Елабуге. Там за какие-то неполные два месяца мы стали радиотелеграфистами первого класса, и в начале ноября 1941 года нас уже распределили по фронтам. Город Ефремов Тульской области… Именно там я получил боевое крещение».
Тульская оборонительная операция — фронтовая оборонительная операция, проведённая в период с 24 октября по 5 декабря 1941 года. Являлась частью битвы под Москвой 1941–1942 годов. Операция сыграла важную роль в стабилизации линии фронта на южных подступах к Москве, лишив германские части инициативы и создав условия для советского контрнаступления.
О фашизме
«Именно там, в Тульской области, я впервые увидел, что такое фашизм во всей своей чудовищной сущности. Одно дело слышать рассказы, другое дело видеть самому. Знаете, сегодня много говорят о том, что немцы, мол, тоже были людьми, простыми солдатами, что большинство из них тоже жертвы… Может и так, но я не могу это принять. Мы видели, что остается после немцев. Там, в Тульской области, деревни по несколько раз переходили из рук в руки: сегодня в деревне немцы, завтра мы. И что мы видели после них — сожжённые дома, мертвые дети — они не были солдатами, просто жителями деревни.
Помню страшный плач одной женщины, у которой убили внука-младенца, только потому, что он плакал ночью, спать немцам мешал. И у меня был только один вопрос: «Кто их заставлял это делать? Ну, стреляй в меня, я такой же солдат, как и ты. Женщины, дети с вами не воевали. Тогда не воевали».
О жизни и смерти
«Наверное, всерьез о жизни и смерти я стал задумываться, когда попал на Калининский фронт. Страшное было время, страшное было место. Если после боя нас оставалась в живых половина — это счастье. Траншеи, окопы, блиндажи… Мы в земле и жили, и воевали. Ползком за водой, ползком в туалет. Как кроты. Мы не думали ни о подвигах, ни о наградах, это была просто жизнь. Вот и я подвигов не совершал, на амбразуру не кидался, это была наша работа — надо немцев бить. Шли в атаку — знали, что большая часть из нас не вернется, но каждый верил: сегодня это случится не со мной.
В 1943 году я отучился в школе лейтенантов и вернулся уже офицером. Нет, это не почет и не привилегии. Мы, «окопные» лейтенанты, — пушечное мясо. Самое страшное — атака. Бежишь впереди всех, не останавливаясь, и только одна мысль: главное, чтобы солдаты не залегли. Если залягут — не поднимутся. Рядом бойцы падают: один ранен, другой убит. И только слышишь: товарищ лейтенант, помогите, а ты не можешь помочь — не имеешь права остановиться. Это невыносимо — слышать и не иметь возможности помочь».
Летом—осенью—зимой 1942 года Калининский фронт участвовал в двух стратегических наступательных операциях: Первой Ржевско-Сычёвской операции (30 июля—1 октября 1942 года) и Второй Ржевско-Сычёвской операции (25 ноября—20 декабря 1942 года). Обе операции завершились неуспехом.
О боевом пути
«Где я только не был. Участвовал в Орловско-Курской операции (оборонительная часть сражения на северном фасе Курской дуги с 5 по 18 июля 1943 года, являющегося частью Курской битвы), затем — Финляндия. Одно время довелось послужить и в артиллерии, был и командиром минометного взвода. Многое повидал. Самый памятный момент того периода — когда чудом остался жив. У немцев было такое жуткое оружие — мы его называли «скрипач», по звуку выстрела. И вот однажды «скрипнуло» — я лег, и вдруг буквально в метрах семи взрыв. Меня отбросило, я уж и с жизнью попрощался, ан нет — хоть бы царапина, только заикаться стал. В санчасти сказали — пройдет».
Скрипач, скрипун, ишак… Так советские бойцы называли шестиствольный миномет, который в конце 30-х годов спроектировал немецкий инженер Небель (немецкое название Nebelwerfer)
О вере
«На войне атеистов нет. Верили все, ну, может, за исключением совсем больших начальников, но они в атаку не ходили. А когда бой — и молишься, и материшься, и «За Родину, за Сталина!» кричишь. Уже после понял: всю войну меня берегла какая-то сила. Сколько раз смерть совсем рядом была. Помню, в Финляндии мы как-то располагались на отдых. Я выбрал место между двумя валунами — мне казалось, лучшего места не придумаешь, ни одна «кукушка» не зацепит. Постелил шинель, устроился, пошел смотреть, где остальные расположились. И только отошел — прямым попаданием в мое место упала бомба. А еще раз чудом от снайпера спасся. Первая пуля висок обожгла, шапку опалила. Ну, думаю, все, второй выстрел убьет, машинально перекатился и сразу туда, где только что была моя голова, вонзилась вторая пуля.
Ранило меня в Финляндии, серьезно ранило. Никто не верил, что выживу, да я и сам не верил. Помню, сняли меня с санитарного поезда как умирающего. А в госпиталь тоже не принимали — кому нужен смертник? Положили на пригорке умирать. Я теряю сознание и вдруг слышу голос — пришел в себя в монастыре, который под госпиталь переделали. Меня не в палату положили, а в погреб — умирать. Медсестра Шура все бегала, смотрела — умер, не умер… Три дня я так лежал, но выжил, в палату перенесли, стали заниматься мной. Вот так я с того света вернулся. Потом уже перевели меня в госпиталь в Кировскую область, там я и встретил Победу. Мать мне потом сказала: «Бог тебя сберег».
О главном
«После войны женился я, двоих сыновей воспитали с женой, на ноги поставили. Двое внуков у меня, шестеро правнуков. Вот это главная победа в моей жизни. Может, для того и сберег меня Бог? Дожил почти до 95 лет, в здравом уме — это ли не счастье? Сколько еще осталось? Да неважно. Мы свое дело уже сделали».
Елена СЕМИЧЕВА
Фото Александра АРХИРЕЕВА и из архива А. С. БОРЯКОВА
