16 октября отмечается Всемирный день анестезиолога-реаниматолога. Представители этой профессии ежедневно спасают жизни и помогают тяжелобольным людям вернуть утраченное здоровье. О том, можно ли проснуться прямо во время операции, и бывают ли сны под наркозом, нам рассказал заведующий отделением анестезиологии-реанимации врач анестезиолог-реаниматолог высшей квалификационной категории Артём Назаров.
– Артём Олегович, расскажите, чем именно занимается анестезиолог-реаниматолог?
– Реаниматология – это наука об оживлении организма. По сути, мы занимаемся пациентами, у которых нарушены витальные функции, например, поражены почки, печень, дыхательная и сердечно-сосудистая системы. Словом, если в организме человека есть какое-то серьезное нарушение и существует непосредственная угроза жизни, то в дело сразу вмешивается врач-реаниматолог. Все наши действия нацелены на стабилизацию состояния человека, вывод пациента из критической стадии. У нас в России нет разделения на реаниматологов и анестезиологов, поэтому помимо работы в реанимации мы еще занимаемся и анестезиологическим сопровождением оперативных вмешательств.
– Какие существуют виды анестезии?
– Все виды анестезии можно разделить на общие и регионарные. Есть наркоз с сохранением самостоятельного дыхания, то есть когда пациент спит, но дышит самостоятельно. Он применяется при проведении небольших манипуляций, например, операции на кожных покровах, вправлении вывиха или исследовании желудочно-кишечного тракта. Самые сложные хирургические вмешательства проходят под общим наркозом, с выключением самостоятельного дыхания и проведением искусственной вентиляции легких. При проведении регионарной анестезии можно воздействовать непосредственно на нерв или группу нервов, изолированно обеспечивая обезболивание зоны оперативного вмешательства. Использование эпидуральной или спинальной анестезии (введение раствора анестетика в пространство, окружающее спинной мозг) позволяет обезболить достаточно обширные зоны. Как самостоятельный метод анестезии используется чаще всего при операциях на конечностях и нижней части брюшной полости. Эпидуральная анестезия также часто используется при необходимости длительного обезболивания в условиях реанимации и в первом периоде родовой деятельности.
– В народе существует много мифов о наркозе, даже говорят, что анестезия может быть опасна. Есть ли правда в этих утверждениях?
– Активное развитие медицины и фармацевтики привело к тому, что побочных эффектов от применения наркоза практически нет. Конечно, как и при введении любого другого медицинского препарата, в редких случаях может возникнуть аллергическая реакция или другое побочное действие, но таких случаев очень мало, в пределах допустимой погрешности. Например, иногда при спинальной анестезии бывает временное снижение артериального давления, но мы сразу принимаем меры по стабилизации состояния пациента. Врач-анестезиолог всегда готов к возможным осложнениям и в своем арсенале имеет все средства для их устранения. На самом деле, сегодня наркоз сродни физиологическому сну. И да, пациенты под наркозом часто видят необычайно яркие, позитивные сновидения!
– У некоторых людей присутствует страх проснуться на операционном столе, другие же боятся, что анестезия вообще не подействует и они будут ощущать страшную боль во время операции. Скажите, возможно ли это?
– Скажу, что страх этот полностью иррациональный. Существует несколько уровней контроля глубины анестезии во время операции, начиная с элементарной оценки внешнего вида пациента и заканчивая обязательным мониторингом электрической активности головного мозга во время наркоза. А чтобы человек проснулся во время операции или же вовсе не засыпал – попросту невозможно.
Да, многие пациенты после операции говорят: «Я все чувствовал». На самом деле, когда пациент ложится на операционный стол, он нервничает, отчего начинает себя накручивать. Кроме того, как только он просыпается, действие препарата заканчивается, и пациент начинает чувствовать умеренную боль. Оттого у него появляется ощущение, что он это чувствовал и во время операции. То есть в этот момент присутствует некое искажение восприятия пациентом реального положения вещей. Спешу заверить, что за 15 лет моей работы от болевого шока на операционном столе не умер никто.
– Наркоз порой любопытным образом действует на человеческое сознание. Можете ли Вы вспомнить какие-либо курьезные случаи из практики, которые Вам особенно запомнились?
– Да, конечно. Был случай, когда пациент проснулся после ЛОР-операции и в течение четырех часов рассказывал мне об экономическом устройстве Российской Федерации. (Смеется.) Причем рассказывал, что называется, со знанием дела, как настоящий эксперт в этой области. Но когда я на следующий день задал ему вопрос о том, где он учился и кем работает, оказалось, что этот человек абсолютно никак не связан с экономикой. Он даже не понял, почему я вдруг его об этом спросил!
– Расскажите, как сегодня работает отделение. Сколько человек трудится в штате?
– Должен сказать, что это достаточно острая тема. Дело в том, что в среднем по стране укомплектованность медучреждений анестезиологами составляет порядка 60 %. В нашей профессии крайне не хватает специалистов, и это не удивительно, поскольку работа у нас очень тяжелая. Существуют общемировые исследования, которые подтверждают факт того, что из представителей всех медицинских специальностей врачи-анестезиологи имеют самую низкую продолжительность жизни. Постоянные стрессы, работа сутками напролет – все это приводит к тому, что организм быстро изнашивается, перестает выдерживать нагрузки.
К большому счастью, в нашем отделении штат укомплектован полностью, в том числе благодаря кадровой политике главного врача Кстовской ЦРБ Елены Викторовны Гребёнкиной. В данный момент в нашем коллективе насчитывается одиннадцать человек. Все же у нас пока наблюдается «текучка», и связано это прежде всего с пандемией и ее последствиями. Но при этом нам удалось сохранить устоявшийся костяк коллектива, состоящий из опытных и квалифицированных специалистов. Есть и прекрасная молодежь, которая уже многое умеет и, что важно, хочет работать. В целом коллектив у нас очень хороший, слаженный. Из-за пандемии мы немного откатились назад по уровню количества оперативных вмешательств, но, я думаю, к следующему году наша оперативная активность значительно вырастет.
– Что, на Ваш взгляд, самое сложное в Вашей работе?
– Терять детей. Конечно, деваться здесь некуда, смертность в нашем отделении будет всегда. Это жестокая правда жизни. Скорая помощь работает непрерывно, привозит пациентов двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Поступают пострадавшие в авариях, возрастные пациенты с множеством серьезных заболеваний, тяжелые ковидные пациенты. К сожалению, спасти удается не всех. И самое страшное в летальных случаях – это дети. Мы делаем всё что можем, цепляемся, боремся за их жизни, но бывают случаи, когда, к сожалению, цепляться уже не за что, точка невозврата уже пройдена. Это невероятно сложно осознать и принять.
– Вам часто приходится взаимодействовать с родственниками пациентов, чьи жизни в тот момент могут быть под угрозой. Это, наверняка, тоже совсем не просто…
– Это действительно очень деликатный момент. Общение с семьей пациента – очень важный аспект нашей работы. Я всегда говорю своим ребятам: «При поступлении пациента потратьте лишние полчаса на общение с его родными». Понимаете, родственников больше всего гнетет именно отсутствие хоть какой-то информации. И важно им эту информацию предоставить. Каждый раз, когда пациент поступает к нам в реанимацию, я сразу же иду разговаривать с его близкими. Стараюсь объяснить им всю ситуацию, рассказываю, какие могут быть осложнения, какие есть нюансы дальнейшего течения заболевания. Несколько раз переспрашиваю, есть ли у них вопросы. Если вижу, что остается какое-либо непонимание, даю им свой рабочий телефон. Я считаю, что с людьми надо разговаривать, тогда и конфликтных ситуаций, и вопросов будет меньше, и эффект от лечения будет намного лучше.
– Вы когда-нибудь задумывались о смене деятельности?
– Не скрою, такие крамольные мысли меня посещали, причем не единожды. Но всегда останавливает одно – а кто, если не мы? Я никогда не забуду мальчишку, семи или восьми лет, он поступил к нам с менингитом в тяжелейшей форме. Буквально за полдня он впал в кому. Два дня мы бились за то, чтобы стабилизировать его состояние, мне кажется, что я за все то время ни разу не выходил из отделения. Все-таки нам удалось это сделать, а его после перевели на лечение в детскую областную больницу. А недели через две раздался стук в дверь, вошла женщина, а за ней следом тот самый мальчик. Смотрю, протягивает мне керамического ангелочка и говорит: «Это Вам. Спасибо Вам, доктор». Вот ради таких моментов мы и работаем.
– Артём Олегович, завершим нашу беседу на еще более позитивной ноте. Что бы Вы хотели пожелать своим коллегам по случаю профессионального праздника?
– В первую очередь хочу сказать своим коллегам: берегите себя. Как бы ни была тяжела работа, как бы ни были мы нужны на этой работе, не надо забывать о себе, своем здоровье, своих семьях, своих детях. Берегите своих близких, уделяйте им внимание, заботьтесь об их благополучии. И конечно же, хочу пожелать профессионального роста, успехов в работе и новых побед. Учитесь, совершенствуйтесь! С праздником!
Ксения Гончарова
Фото Александра Архиреева
